«Белая школа, 1960»
п. Пинега, ул.Первомайская, 67

— постройка на деньги купца Михаила Ивановича Володина для размещения Пинежского училища, ныне заброшена, но представляет историческую и культурную ценность, большие залы, длинные коридоры, множество классов, этажи с винтовыми лестницами, мансарда, много света. Одна из немногих недеревянных построек в посёлке. Пространство имеет в себе потенциал к осмыслению архитектуры модерна и советского образовательного процесса в посёлке.

«Остановка – музей публичного искусства»
п. Пинега

Пинега — это в большинстве своём частная территория. Тэггинг и граффити здесь существует очень точечно. Самым масштабным для изучения стрит-арта является главная остановка, которую можно рассматривать как «музей публичного искусства». Остановка может рассказывать не только об американской истории уличного искусства, но и рукотворных вывесках, советских плакатах на домах, домовой росписи и других видах местного публичного искусства, впитывая в себя все времена и территории, повлиявшие на жизнь посёлка. Остановка в таком случае концептуализируется не только как само по себе публичное место, место обмена новостями во время ожидания транспорта, но и место связи с другими поселениями, центрами и перефериями.

«Новые ремесленники»
Пепенцева Елена, Лобанов Василий, Варакин Александр.
п. Пинега

С помощью сотрудников Пинежского краеведческого музея (резиденции Архангельского краеведческого музея) мы начали общение с местными ремесленниками. Мы провели интервью с тремя местными жителями: Пепенцевой Еленой, Лобановым Василием и Варакиным Александром. Мы нашли сходство между их работ и утвердили, что переработка — это новое деревенское ремесло.

Из бутылок создаются цветы, из крышек – надписи, из жестяных банок — рамки для семейного древа или иконостаса и корзинки, из коряг и остатков дерева — посуда. В клубе деревни Цимола, соседней с Пинегой, нам показали две корзинки: одна старая, сплетена из прутьев, а другая с недавнего мастер-класса, по той же технологии, но из газет. Люди создают вещи из тех же соображений, что и их предки — из того, что есть под рукой, а их опыт легко перекладывается на современную перепотребительскую культуру. Мастерство всё ещё живёт в их руках, и может стать сильным проводником связи поколений через молодой взгляд и знающие руки.

«Куда уходят окна и двери?»
п. Пинега

Параллельно исследовательской работе мы стали замечать в постройках посёлка множество замаскированных под стены окон и дверей. Исчезнувшие двери являются одновременно и метафорой тайн деревенского быта, неприступности, скрытости от всего внешнего, так и социальным катализатором изменений в архитектуре: семьи мельчают, из многоквартирных домов люди выселяются, на смену печам приходит электричество и маленькие окна, летние/зимние дома больше не необходимы. Эта история по-другому напоминает более сложный и насильственный этап в советской истории – коллективизацию и раскулачивание. В то время по всей Архангельской области и не только была практика «пилить» дома пополам, чтобы за одним хозяином не фиксировалось большое имущество.

В один из дней мы нашли «дверной» загон, «место, куда уходят все двери».

«Монастырь, ПНД, отель, деревня»
д. Красная горка

Деревня Красная Горка в бывшем, до возведения монастыря, называлась Чёрной за тёмные ели. В советские годы монастырь стал местом размещения Психо-неврологического диспансера и совсем недавно, в 00-ые, был отелем. Сложная и одновременно захватывающая история деревни может стать вдохновением для работ молодого поколения пинежан, которые активно мигрируют из посёлка и деревни. Они бы могли переосмыслить перепетии истории и историй этого места и протоптать тропинку новой цифровой жизни населённого пункта через нет-арт и игры.

«Клуб как самоорганизация»
д. Цимола

Цимольский деревенский клуб имеет музей, там проводят-мастер-классы и концерты. Команда клуба работает проектно и на собственной инициативе. Его деятельность идёт от прямой нужды в творчестве, это нативная организованная коммуникация, с помощью которой люди продвигают свои проекты, создают выставки, спектакли, концерты. Преимущество таких клубов в том, что они эпицентр притяжения деревни, поэтому собрать аудиторию не так сложно. Нам показалось важным привлечь внимание к тому, что иногда не нужно создавать новое, а обратиться к старым формам и с открытым разумом подойти к тому, что действительно нужно для того, чтобы творить.

Мы побывали на их концерте и можем сказать точно, что это очень чистый и особенный опыт, который может стать источником важных изменений.

«Что я могу создать? Что я могу увезти?»
Эльвира Подъельных, Юлия Андреева («kargopolie»), Елена Дикова (Каргопольская Школа Искусств №11)
г. Каргополь

Лицо города лежит в его истории. По словам местных жителей раньше купцы (с XVI века Каргополь большой торговый центр между приморскими территориями Белого моря и Москвой) приезжали за товаром (солью и рыбой) и искали, что можно интересного увезти жене и детям. В связи с этим у города появилась потребность в своей самобытности и нативном брендинге. Оставляя за собой историю, Каргополь до сих пор ярко презентует себя, из-за чего промыслы и ремёсла живы. Мы пообщались с Юлией Андреевой, художницой и создательницой аккаунта «kargopolie». Юлия учится в Ярославле, но при этом живёт на два города. Приезжает художница сюда не только летом, как многие в других маленьких городах и деревнях, а почти каждые выходные. Юлия старается делать также, что говорит о том, что это не тяготная обязанность, а настоящее желание быть в родном месте.

Изобилие культуры Каргополя даёт огромные возможности для художников. Каргополь — издавна город ремесленников и мастеров. По словам местной жительницы Эльвиры Подъельных, до сих пор это проявляется в том, что в традиции здесь до сих пор вести ребёнка сразу на несколько «кружков». С детства Эльвира танцует, рисует и фотографирует, как она говорит, как и любой ребёнок здесь. Такой человек растёт в изобилии и выборе того, что хочется и можется интерпретировать. Каргопольская игрушка, тетёрки, набивные принты, жемчуг, ткачество, архитектура — это лишь маленький список того, что лежит на поверхности.

Мы решили, что стоит понять истоки культурного изобилия и сохранения творческой традиции, поэтому пошли в Каргопольскую Школу Искусств №11, где пообщались с Еленой Диковой, преподавателем школы. Елена занимается историческим ремеслом, созданием набивных принтов на ткань. Она рассказала нам о том, что Каргополю, по её мнению, не чуждо современное искусство, однако некоторые проекты, которые исключают диалог с местными, становятся плохим примером и создают образ недоверия. Резонансы вызвали проекты дизайнера одежды Фрол Буринский, который делал показ в главном ансамбле Каргополя (созданном для религиозных целей), а до этого фотограф Данила Ткаченко с проектом «Родина», для создания снимков которого поджигал деревянные постройки.

Помимо работы в школе и набойки, Елена работает в музее и вместе с сыном Павлом (3D-художник, учится на архитектора в Вологде) занимается архитектурным просвещением, создавая визуальные паспорты на зданиях исторической важности.

История создания–сохранения–перемещения проходит через жизнь Каргополя. Около главного ансамбля Каргополя расположилась антикварная лавка, из которого периодический местный музей выкупает важные вещи для экспозиций. Сама же лавка открылась из интересной истории – отец владельца не пил и в советские годы талоны на водку менял на предметы старины, так коллекция переросла в семейный бизнес.

«Колохорд»
Сергей Власов
г. Каргополь

Сергеем Власов – мультиинструменталист, педагог, создатель и изобретатель музыкальных инструментов. Сергей учился в Санкт-Петербурге и Москве, но вернулся, потому что в Каргополе «есть больше времени» и «по своей социальной миссии». Сергей три года преподавал в музыкальной школе, но сейчас, чтобы выстроить более свободный процесс преподаёт у себя дома, в самодельной комнате-студии. Также Сергей изучает аутентичное звучание, из-за этого появился интерес к звонарному мастерству, а далее к процессу изобретения своих оркестровых колоколов, которые он назвал «колохорд».

«Полоскальни»
г. Каргополь

В Каргополье из-за отсутствия водоснабжения в некоторых районах до сих пор эксплуатируются полоскальни, дома надстроенные у ручьёв и реки для стирки. Некоторое время назад они даже были концептуализированы урбанистами как утилитарно-культурный объект общественного быта на Набережной.
Ещё до этого момента постройки урбанистами, полоскальни были местом притяжения молодых художников, что мы узнали из архивных фотографий и «доски почёта (тэгеров)». Постоянный поток «зрителей» и откровенный интерес творческих местных к этим площадкам — может стать базой создания пространства для начинающих художников, музыкантов, перформеров, где они могли бы показывать своё искусство. Однако важно не романтизировать трудности быта каргопольцев и сконцентрировать своё внимание возможно на создании комфортных условий стирки через воображение молодого поколения.

«Железнодорожный город – место и не-место»
ПГТ Плесецк

В России есть огромное количество городов, которые построены на месте прокладывания железных дорог, Плесецк один из таких. Местные жители говорят о том, что у города нет своей истории. Поморская культура воспроизводится в культ-учреждениях не как то, что передаётся из поколения в поколение, а путём изобретения традиции через социальные сети и энциклопедии, миграции предметов из соседних населённых пунктов, добавляя культурную унификацию и воспроизведение советский норм.

Железнодорожные города — словно коридор, который проходят и не замечают, не-места. За каждым таким не-местом своя история, нуждающаяся в осмыслении, и свои внутренние нерассказанные подвиги. Эти города молодые, поэтому пересоздать, осмыслить и открыть заново может быть легче, чем в городах на которые давит туристический бренд или культурная политика.

Акцентом в осмыслении и создания будущих работ местных могла бы служить история взаимоотношений с железной дорогой, создание новой мифологии на базе этих ощущений бытия буферной зоной. Синтезируясь с ежедневными человеческими трудностями, забавными и сложными историями это может усилить уверенность в том, что в свой учебник истории можно вписывать не только господствующий травматический или победоносный опыт, но и альтернативные рассказы о себе.

«Трубы – тепло как социальная драгоценность»
ПГТ Плесецк

Разговаривая с кураторкой молодёжного пространства «Чемодан» про места притяжения молодых людей, мы выяснили, что самое главная ценность в посёлке — это тепло, и люди собираются на «трубах», через которые проходит горячая вода. «Я на мелкой» (мелкая труба), «я за большой» (за большой школой), «я за сбером» (банком). Здесь территориальные ориентиры говорят о многом, в данном случае всё вышеперечисленное относится к тем самым трубам. Карина, кураторка, обьясняет, что хотелось, чтобы и их пространство называлось «Тепло», так как мест, где было бы одновременно комфортно и тепло в посёлке не много. На некоторых трубах размещена колючая проволока. Когда мы увидели это, подумали о том, что этот недружелюбный жест можно обратить и простроить беседку, которая стояла бы на самих этих трубах и сохраняла тепло, предлагая более культурных отдых, чем тот, из-за которого трубы «оберегают».

Эту же ценность мы проследили как только вошли на территорию Досугового Центра «Зенит», где один из работников стал нам рассказывать, что раньше здесь был кинотеатр, поэтому нет ни одной гримёрки, но главная проблема в том, что «здесь холодно». Тепло в посёлке становится духовно важным и социальносклеивающим элементом, которое могло бы концептуализироваться местными художниками.

«Школа создания места»
ПГТ Плесецк

Мы нашли также такую особенность как консервировация культуры 00-ых. В посёлке есть огромное количество атрибутов той эпохи от эстетики магазинов и банкетных залов до слэнга и явлений признания в любви на стенах, которых в Плесецке очень много. Замечая такие особенности, мы лишь «по верхам» проходим в придании важности жизни в таких местах. Восстанавливая ценность таких поселений как Плесецк, необходимо проводить школы художественного исследования родных мест: выявлять особенности, концептуализировать и создавать в будущем предметы современного искусства, акцентируясь на самобытность и идентификации, при этом включая себя в историю масштабную.

По итогам интервью мы открыли такую ценность как мобильность и возможность для коммуникации с другими творческими инициативами, поэтому важны взаимодействия с закрытым городом Мирный, который находится по соседству.

«Строить дом на месте горелого»
г. Онега

В центре Онеги высокая концентрация достояний СССР. Центр города с панельными домами, интерьеры, меню, одежда работниц столовой «Беломорочка». Самая крупная гостиница «Юбилейная» располагающаяся по соседству с магазинами, которые «хранят» игрушки и одеколоны той эпохи. Местный Дом Культуры открывается панно с Лениным и советским интерьером. Этот диссонанс в старой историей Онеги разрешил директор Историко-мемориального музея – «город, как и многие, был деревянным и много раз горел». На момент прихода Советского Союза здесь построили тюрьму и после очередного пожара заключённые выстроили панельный рай для коммунистической утопии. Однако на переферии города находятся такие драгоценности как аутентичная деревянная архитектура с домовой росписью, имперские белокаменные доходные дома, старая типография. В Архангельской области бытует примета, что нельзя строить дом на месте сгоревшего, актуально ли это для Онеги? Ответить на этот вопрос могут жители города, работая с историческим наследием и воображая возможные сценарии развития места.
Онега стала первым городом, где появилась нематериальная для нас ценность – гостеприимство во всех учреждениях и открытость к новому, жажда узнавать и взаимодействовать. Так случилось в Молодёжном центре «MORE», в Онежском Доме Культуры, где ребята попросили дать лекцию и мастер-класс по художественным исследованиям, в ходе которого мы наметили план будущего проекта, вытекающего из нашего исследования и их собственных.

«Дом(культуры)»
д. Поньга

Через реку Онегу от города находится деревня Поньга. В ходе похода мы посетили местный Дом культуры, работники которого также очень тепло приняли нас, рассказали об их богатстве (библиотека, репетиционный зал, танцевальный зал, сцена, тренажёрный зал, костюмерная и т.д.) и позволили самим походить по их «дому». Мы увидели особую трепетность и внимание к своему делу, а также открытость ума и возможность реализовывать проекты местных художников на их базе.

«Творчество на заводе на розовом острове»
о. Ягры

На острове Ягры мы посетили Научно-технических центр «Звёздочка», где говорили с его главным художником. В первую очередь нас интересовал процесс творческой коммуникации в условиях завода. Мы узнали, что НТЦ — один из немногих «Домов культуры», которые не находятся под муниципальным управлением, а под управлением завода. У НТЦ есть отдельный вектор работы с молодыми рабочими, отдельные программы. Отдельно мы узнали, могут ли быть преграды в создании современного искусства на из базе, на что нам ответили, что всё возможно через руководство завода и любой проект встретят скорее всего положительно.

В местном музее мы узнали, что остров раньше называли розовым из-за того, что добиравшиеся до него мореплаватели видели большие заросли шиповника и иван-чая. После этого нас заинтересовало, как этот образ влияет на действительность Ягр и увидели множество закономерностей, как пример — большое количество окрашенных в розовый домов в центре.

«Соль, жемчуг и ракеты»
г. Северодвинск (д.Нёнокса)

В Северодвинском краеведчестком музее нам рассказали, что место расположения Северодвинска не случайно и раскрывается глубже через окружающие деревни, в частности деревни Нёнокса. История деревни связана с солеварением, жемчужным промыслом, старообрядчеством, сейчас же нерестовая и жемчужная речка на которой располагается Нёнокса превратилась в узкий ручей, а для жителей деревни всё чаще важнее вопрос соседства с ракетным полигоном.

«Неточные предсказания социальных образований и просвещения»
Екатерина Ярунова
г. Северодвинск

В третий день мы говорили с Екатериной Яруновой, современной художницей, которая, по совместительству, является преподавателем в Северодвинской художественной школе. В процессе разговора мы воображали какое может быть будущее у северодвинского искусства. Екатерина предсказала ренессанс культуры Союза художников, так как у нас есть похожий скандинавский опыт, при этом количество северодвинских художников, которые получают сейчас дистанционной образование в современном искусстве, увеличивается. Это же подтверждает то, что существует база и материал и не хватает кураторской поддержки, которая могла бы помочь объединиться и организоваться Северодвинскому культ-обществу. Размышления также нас привели к необходимости в спонсировании художников в области дистанционного образования (или создании собственного), потому как это уменьшает отток из районов и помогает закрыть потребность в знаниях этой области. Мы выявили потребность в работе со СМИ и рекламными организациями, так как локальным художникам даётся намного меньше эфирного места и рекламы чем приезжим художникам. Закончили мы решив, что не только в сторону художников должно быть образование, но и в сторону заинтересованной аудитории, например, серии коротких роликов, которые могли бы иметь просветительскую миссию, за счёт мини-лекций которых зрители могли бы больше понимать современное искусство, способствовать его развитию, интегрироваться и самим пробовать.

«Распута»
г. Мезень, с. Лешуконское

Выбирая населённые пункты, мы в первую очередь опираемся на их кардинальное различие, чтобы, проанализировав такой населённый пункт, мы смогли перенести опыт на другие схожие своей историей и локальными особенностями. Такой особенностью для Мезени и Лешуконского стала отдалённость и изолированность этих районов не только от центра области, но и других районов и даже внутри. Весной и осенью в этих районах появляется явление, которое местные называют «распутой», когда реки и ручьи «половодятся» или же они начинают замерзать, поэтому ни один из видов транспорта ни «зимний», ни «летний» не может помочь добраться сухопутно до деревень, сёл и городов этих районов. Зачастую в этих районах нет связи и электричества, а также затруднен доступ для перевоза продуктов.

Из-за этого явления местная культура кажется не так сильно менялась/ется под прошлым советским или настоящим глобалистским гнётом или по крайней мере хорошо передалась и сохранилась. Акцентируя внимание на этом, мы решили, что необходимо совместить потребность молодого поколения в виртуальных практиках и традициях старшего поколения.
Опрашивая местных многие поддерживали нашу идею и дополняли её. К примеру, в Мезенском Доме Культуры куратор Открытого пространства предложила, что помимо образовательного курса и какого-то виртуального итога можно сделать параллельную физическую выставку, которая привлечёт больше молодёжи к реальному диалогу между друг другу.
Одной из проблем, которую надо решить в ходе этой работе – нахождение человека-проводника или человека-моста, который бы пересекал «распуту между поколениями».

«Куклы и мох»
г. Мезень, с. Лешуконское
Татьяна Пономарёва

Куклами занимаются в Лешуконии и Мезени все, кто хоть как-то работает с творчеством, кукол вяжут, шьют, с куклами-панками, имеющими ненецкие корни, на Мезени давно есть своя традиция, в Мезенском ДК на выставке представлено больше пятидесяти разных обрядовых кукол. Тема куклы может стать новым толчком для исследования и сохранения этой культуры. Пономарёва Татьяна Генадьевна создаёт своих кукол из мха «кукушкин лён». Скручивая и высушивая его, она делает мховые нити, из которых дальше делает кукол. По её словам, такому научил её брат, а брат перенял от матери и далее. Мы поняли, что у художницы есть энтузиазм и амбиция делиться и общаться с остальным художественным сообществом. На итоговой выставке «Выделите область» работа Татьяны Генадьевной единственная не нашего авторства, мы решили оставить её без изменений и пригласить аудиторию к диалогу с самой художницей.

«Выдуманный город»
г. Вельск

В первый день исследования города появилось впечатление о Вельске как о несуществующем городе, выдуманном и синтезируемом из общих культурных кодов Архангельской области. Капром-архитектура соединяется здесь со скандинавскими мотивами и берёт вдохновение из зданий сталинского времени, они переплетается с маленькими деревянными хорошо убранными домами и врезаются в многоуровневые усадьбы и дачные замки. Главной ценностью считается роспись, которая действительно здесь повсюду, но то ли из-за исторического космополитизма, то ли из-за современных дизайнерских решений теряет свою идентичность и её уже сложно отличить от росписи, которую воспроизвела нейросеть. Лев и единорог, одни из узнаваемых символов домовой росписи восстановленного памятника местным музеем — мифологические образы, у которых нет корней. На удивление хорошо развитая история фотографии в Вельске и даже целый музей фотографии (которого нет в Архангельске), который говорит нам о местной авангардной группе «Осадки». История СССР рассказывает нам о Георгие Дмитриевиче Карпенко из Вельска, который разработал метод хромосомной инженерии. Каждый час мы слышали колокольный звон на Московский манер, исходивший из пожарной башни.
Все эти факты хаотично пестрят, не имея никакой линейной истории, наслаиваются и как будто рассказывают нам мокьюментари-историю, в которой история Вельска одна большая выдумка.
Мы считаем, что на этом необходимо сделать акцент в исследовании местных художников, создавая новые интересные переплетения и попытки найти логику в фактах о Вельске, пусть это логика будет странной и недоступной, при этом, кажется, в городе необходим человек, который сможет беспристрастно стать новым выдумщиком-краеведом, согласно которому, к примеру, единороги на домах получились бы из-за хромосомной инженерии будущей истории.
Мокьюментари истории — не новый приём для Севера: мифы и сказания, история чуди, да даже самый знаменитый сказочник Севера, Степан Писахов, рождал свои работы с намёком на псевдоправдивость. Враньё здесь может стать мощным инструментом для создания новой действительности Поважья и Архангельской области.

Общаясь с местными молодыми художниками, мы открыли для себя ещё несколько увлекательных городских легенд: район, прозванный «гаремом», синий камень на Кулойском кладбище, культурный центр в здании церкви, брюква, которую создал Карпеченко, но никто её не видел и другие. Художники могли бы искать логические мокьюментарные цепи во всех странностях города и выстраивать его альтернативную историю.

«Котласский конфликт»
г. Котлас

Первые несколько дней в Котласе мы не могли уловить его особенности и потребности. Это серый рабочий город, история которого не просачивается через городское пространство. Этот город выстроен заново, и он про рабочих и для рабочих. Здесь всё тихо, ровно, утилитарно. Кажется, что художнику здесь неоткуда брать вдохновение, так как история музеев повторяет историю всего Поморья, а архитектура диктует забытую (ли?) пост-советскую идеологию.
Спустя какое-то время мы поняли, что в этом и есть базис для художника, его миссия в том, чтобы выстроить конфликт между яркой разносторонней человеческой индивидуальностью и прибивающим городским пространством. Для этого уже были предпосылки. Котлас, по словам Анны, директора Котласского Дом Молодежи, достаточно протестный город. Во времена Шиеса здесь была большая активность, также горожане активно высказывают позицию по поводу нововведений в городское пространство. Возвышение мнения человеческого над мнением спущенным, соглашаемым, может стать здесь отличной точкой отсчёта. Исследовав подробнее пространство города, мы обнаружили высказывания «против» многого, а также множество слов в повелительном наклонении, на стенах разворачивается конфликт, который не разворчивается в истории и архитектуре.
Городские арт-интервенции, public art и site-specific выставки — это предлагаемый выход из ситуации и возможность создать естественный конфликт. Эта форма диктует прямой контакт «человеческого» и «данного», рождает прямые дискуссии и возможности для взаимообмена эмоциями у художника и его зрителя.
Содержанием для работ может предстать что-то контрастное, инородное. Как, к примеру, история найденных в этой территории двинозавров или совсем отсекаемая от истории тенденция виртуализации и культуры веб-панка, из которой выходят мифологические персонажи игр, кислотные цвета и иллюзорность реальности, которая влияет на молодое поколение. Также как один из вариантов мы предлагаем представить, как город «гличует» и выявляет свою истинную природу в ошибках, разрывах, как то, что долгое время городская среда вытесняла, и оно начинает проявляться, как например скульптуры белых обезьян в одном из котласских дворов. Такие «ошибки» можно переосмыслять, акцентируя на них внимание, через общую стратегию художественного общества города.
На мастер-классе мы предложили местным заинтересовавшимся разработать свои объекты, рассказав заранее о вышеописанных техниках. Также мы рассказали о том, как документировать работы, собирать их в портфолио и вписывать в свою индивидуальную художественную практику, опираясь на собственный опыт и личные интересы в эстетике. Также мы рассказали о вышеописанных явлениях в современном искусстве (арт-интервенция и паблик-арт) на примере российского и международного новейшего искусства с последних выставок. На выходе мы получили кураторский проект внедрения современного искусства в архитектуру и перфо-прогулки по этим объектам, звуковую инсталляцию с деформированием звуков улицы, ленд-арт работу о динозаврах, выходящих на трассу, вышивку канатом на сетке-рабице в заброшенном здании напротив вокзала и другие интереснейшие проекты местных художников.